На окраине Бахчисарая есть ущелье Марьям-Дере – Святой Марии. Марьям, Мариам — Мария; дере — овраг, ущелье.
По преданию, в первые века апостольской Церкви здесь нашли себе приют христиане, которые были вынуждены для совершения богослужения и евангельского вероучения прятаться в древних пещерах и катакомбах.
О преобразовании церкви Успенской скалы в монастырь сохранилось два предания.
В одном из них рассказывается, что Михаил, пастух мангупского князя (топарха), загнал однажды свое стадо в нынешний Успенский овраг и увидел высоко на скале икону Богоматери, а перед ней свечу. Пораженный чудесным явлением, он рассказал об этом людям.
Когда весть дошла до князя, по его приказанию новоявленная икона была перенесена с высоты в его дом. Но утром она уже находилась опять на скале.
Так повторялось несколько раз, и все поняли: Богоматери угодно, чтобы икона находилась именно там, где явилась, и потому решили устроить монастырь в том месте, которое ознаменовано было ее чудесным обретением.
Новоявленную икону поместили в пещерном храме. И так как ее увидели 15 августа, то монастырь посвятили Успению Богоматери.
Событие это произошло во второй половине XV века, когда Крым был захвачен турками и через успенскую святыню христиане получили Божественную помощь, покров Самой Богоматери.
После основания монастыря в скале греческое поселение у ее подножия стало называться Марьиным и упоминается уже в Книге Большого Чертежа (не позднее XVI века).
Татары называли монастырь Мерьем-Анай, то есть Матушка Мария. Не только христиане, но и сами ханы были покровителями этого святого места.
Дееписатель XVII века, посол московского царя Михаила Федоровича И.Лызлов оставил свидетельство, что крымский хан Ачи-Гирей, отправляясь на войну против своих супостатов, просил помощи от Пресвятой Богородицы, обещая «знаменитое приношение и честь образу Ее воздати».
А когда возвращался победителем, то, избрав двух лучших коней, продал их и, «накупивши воску и свеч соделавши, поставляше тамо чрез целый год, еже и наследники его, крымские ханы, многажды творяху».
В продолжение 300 лет татары разоряли русские города, уводили в плен их жителей, то же было и в Крыму.
Поэтому к концу XVII века на южном берегу «благочестие иссякло»: образование пало, грамотность была редкой даже в среде духовенства, язык утратил свою самобытность.
И священные книги стали писаться татарским шрифтом. В храмах не было ценных украшений из опасения их разграбления, несмотря на то что у греков было достаточно драгоценностей.
Все татарские чиновники при объезде деревень останавливались со своим штатом у священников, на обязанности которых лежало не только кормить и удовлетворять все прихоти гостей, но и платить им за честь посещения «тышъ парасы» – деньги за действие зубов.
Это плата за то, что важные гости утруждали свои благородные зубы на еду в доме, который они посещали.
Священники поневоле служили посмешищем и забавой для татарских властей, не раз получали побои не только от них, но даже и от рабов, иногда видели оскорбленными своих жен и дочерей – но все это должны были переносить с христианским терпением.
В это время Успенский монастырь стал центром христианства в Крыму, ему принадлежало духовное назидание паствы и гражданское управление ею.
Обитель, существовавшая вблизи столицы ханов, ободряла порабощенных татарами христиан и укрепляла их для перенесения тяжелых условий жизни.
В 1771 году князь Долгорукий завоевал Крым и сделал хана Шаги-Гирея данником России.
Татары ожесточились на христиан и несколько раз покушались убить митрополита Игнатия, но сам хан, боясь России, прятал его от злоумышленников.
Митрополит после освобождения обратился через Потемкина к Екатерине II с просьбой принять под свое покровительство всех крымских христиан, так как во время смут они могли быть убиты татарами.
Государыня предложила всем христианам, православным и католикам, переселиться на жительство в Россию.
Митрополит в день святой Пасхи 23 апреля 1778 года, после литургии в Успенской церкви предложил это своей пастве.
В Успенской церкви в последний раз сошлись православные греки. Митрополит Игнатий служил благодарственный и напутственный молебен многовековой покровительнице христиан.
И священники торжественно подняли чудотворную икону Божией Матери, и все пошли через горы и равнины, покинув навсегда место своей тревожной жизни – Крым.
Исход таврических христиан стал тяжелым временем для церкви Успенской скалы. В ней не было ни одного священника, она лишилась поддержки и покровителей. Но ее не покинула Небесная Устроительница обители.
Татары, как бы сконфуженные, ее не тронули, и сам хан нашел священнослужителя: греческого священника Константина Спиранди.
Последний крымский хан Шагин-Гирей милостиво обошелся с ним, сказав: «Бог послал мне тебя, и я тебя не отпущу» – обещал свое покровительство и велел ему служить в Успенской скале.
Около полувека Успенская обитель стояла в запустении и была приписана к Бахчисарайскому собору. Как было сказано выше, на Херсоно-Таврическую кафедру назначили архиепископа Иннокентия (Борисова).
Обозревая Крым, он обратил внимание на запустение древних мест в горах Тавриды и предложил восстановить самые значительные с учреждением иноческого жительства по чину и подобию Афонской горы. Успенский скит должен был стать главным из них.
15 августа 1850 года стараниями и трудами преосвященного Иннокентия состоялось его освящение; вот как описывает его очевидец: «Торжество открытия привлекло много народа.
Всенощная совершалась монашествующими не в церкви, которая не могла вместить и сотой части собравшихся, а на открытом воздухе; совершал всенощную греческий преосвященный митрополит Агафангел, прибывший специально как представитель Древнего Афона при основании Нового.
Народ стоял на уступах горы и со всех сторон мог слышать и видеть священнодействие.
Всенощная продолжалась после захода солнца; собрание богомольцев в горах, освященное только свечами, напоминало древних христиан, которые собрались для молитвы в ущелье горы.
Протоиерей Спиранди, служивший еще со своим отцом при храме и остававшийся на протяжении 80 лет единственным служителем и стражем Успенской церкви, торжественно перенес из Бахчисарая святую икону Успения Богоматери.
Необыкновенно красиво украшенная, в богатой серебряной ризе, эта икона была прислана специально из Киево-Печерской лавры на благословение Успенскому скиту.
В 1921 году монастырь был закрыт. Свято-Успенский скит возобновлен в 1993 году, при архиепископе Симферопольском и Крымском Лазаре, трудами наместника отца Силуана.
Бахчисарай: Успенский монастырь. Живоносный источник
Вот мы и взошли на двор монастыря. В центре – небольшой беломраморный фонтан, увенчанный ангелом с чашей в руке. В глубине двора – часовня Матери Божией Живоносный источник.
Лестница поднимается круто вверх, к светлой колокольне, стоящей над самим входом в монастырь, с заоблачной высоты которого с наскальных, огромных и величественных фресок на нас смотрят Богородица, Божественный Младенец и предстоящие рядом в молитвенном созерцании семь херсонесских епископов-мучеников.
Входим в арочные ворота, и архангелы, изображенные на стенах, провожают пришедших кротким взглядом.
Снова лестница вверх, поворот и вновь подъем: слева осталась исповедальня, невозможно взойти в Царствие Небесное, не сбросив с себя тяжесть грехов, справа — небольшой храм Евангелиста Марка. Опять вверх, а скальные ступени становятся больше и круче.
И вот перед нами возник шестикрылый Серафим… выточенный из скалы. Он действительно появился чудом.
Предполагалось тут быть резной колонне, но в нужный момент рука мастера дрогнула, отпали не те камни – и открылся лик посланника небес.
У каждого храма есть свой Ангел, но не везде его можно увидеть.
Вверху пещерная церковь Успения Божией Матери. Но к ней необходимо подняться еще одной, главной лестницей, по одну сторону которой полыхает геенна, куда мы несемся думая лишь о себе, не желая видеть грехов своих.
Но невозможное человеку возможно Богу. Будем просить Его о даре покаяния, и тогда Вечность отзовется в нас тихой радостью сердца и благодарным приятием Творца…
Пещерные храмы, как уже было сказано, отличаются небольшими размерами и низким каменным потолком. Успенская церковь – большая пещера с высеченным из белого мрамора иконостасом и низким сводом скалы вместо купола.
Но камень здесь, как ни парадоксально, живой и теплый. Узкие окна выходят в голубое пространство неба, иконы отчетливо выделяются на серых стенах, храм украшают белые резные колонны, напольная мозаика сильно напоминает херсонесские музейные фрагменты.
У алтаря огромный, во всю стену, наш родной образ Всецарицы. А справа от него небольшая ниша – словно келия для чудотворной иконы Матери Божией, именуемой Бахчисарайской, а также Панагией, Крымской, Мариупольской.
Это уже не тот явленный в древности образ (его вывезли переселившиеся в Мариуполь греки, после революции он исчез), но тоже чудотворный.
За последние несколько лет по молитвам перед Божией Матерью Бахчисарайской произошли исцеления от онкологических заболеваний, наркомании, СПИДа и бесплодия.
Идет служба. «Всякое дыхание да славит Господа», – тихо поют монахи. От их голосов в груди растекаются теплота, сладость, на глаза наворачиваются слезы…
Так всегда бывает, когда душа соприкасается со святостью. Здесь настоящее молитвенное пение! Но, служба продолжается и настоятель отец Силуан читает строки из Евангелия «…О несмысленное и косное сердце…»
А потом, стоя на площадке и опершись на перила, рассматривая соседнюю скалу, высящуюся на противоположной стороне ущелья, похожую на застывшего исполинского извивающегося змея.
Есть и второе предание записанное послом московского царя Михаила Федоровича И.Лызловым о явлении иконы Божией Матери «Живоносный источник» в этом месте на окраине Бахчисарая. И именно эту версию я более всего люблю 🙂
«Бысть некогда в оных каменных горах (где ныне стоит скит Успенский) змий великий, людей и скоты пожирающий, и того ради людие от места того отбежавши, пусто оставища; но яко тамо в оно время жили греки и генуэзцы, молишася Пресвятой Богородице, дабы их от оного змия освободила:
и тако единого времени в нощи узреша в горе той свешу горящу, идеже немогуща крутыя ради и острыя горы взыти, вытесавша ступени из камени и приидоша тамо, идеже свеща горяще и обретоша образ Пресвятыя Богородицы и свещу перед ним горящу: таможе, близко того образа и змия оного обретоша, мертва разшедшася.
И тако радосто бывше воздаша велие благодарение Богоматери, избавившей их от такова зла змия онаго, его изсекши в части, сожгоша огнем. И от того времени жители тамошние часто начаша ходити тамо молитися Пресвятей Богородице, паче же генуэзцы иже в Кафе (Феодосии) жили; не точию же сии, но и татарове велию почесть тому образу воздают».
